Вратарь «Краснодара» Андрей Синицын — о родном Краснокаменске, реалиях нашего футбола и китайском пути.
Андрей Синицын слишком хорошо знает, что на самом деле представляет собой российский футбол. Сейчас в его карьере современный и благополучный «Краснодар». Раньше были ФНЛ, шесть лет в незабываемой зоне «Восток» второго дивизиона и крохотная секция в Краснокаменске.
Родной город Синицына расположен в 100 километрах от китайской границы. Он полностью зависит от завода, перерабатывающего урановую руду, и косвенно знаменит благодаря двум личностям: Михаилу Ходорковскому, отсидевшему в местной колонии почти шесть лет, и Виктории Боне, которая просто «выбилась».
Иногда о Краснокаменске пишут и на сайте правительства России: в 2015 году он был официально признан территорией с наиболее сложным социально-экономическим положением.
— Да это не только Краснокаменск в этом списке, а всё Забайкалье, — уточняет Синицын. — Регион полностью дотационный, а в стране кризис, денег нет. Зато, когда в 60-х годах здесь нашли месторождения урановой руды, построили завод – всё наоборот было хорошо. Родители рассказывали, что даже в самые тяжёлые для СССР времена полки магазинов у нас ломились от любой еды.
— Но и уровень радиации был превышен.
— Да ладно, вроде все живы-здоровы.
— Назовите пять мест, куда можно сходить в Краснокаменске. Кроме уранового завода.
— Ресторан, кафе… Ну и всё. Приехал вот года три назад, встретился с друзьями, сходили в кафе, разошлись по домам, а я утром проснулся, сел на диван и думаю: «А дальше-то что?». Ни себя, ни своих детей в Краснокаменске не вижу. Мама вот переехала в Новосибирск, но я и оттуда хочу забрать её в Краснодар.
— Как вы жили в Краснокаменске?
— Счастливо. Ни Интернета, ни гаджетов не было, все выбегали на улицу, лишь бы дома не сидеть. Зимой в любой мороз в футбол играли.
— Я открываю «Википедию» и вижу: средняя температура января в Краснокоменске — минус 27.
— Теплее оделся и пошёл. Сейчас понимаю, что спорт был для нас своеобразным спасением от соблазнов. Меня они обошли стороной. У нас было футбольное поле без сетки и ещё большое, городское, на котором все мечтали сыграть. Помню, как-то мастер-класс на тренировке проводил один из бывших местных футболистов Кирилл Качкаев, который в тот момент играл в первой лиге за читинский «Локомотив», а потом уже выступал в квалификации Лиги чемпионов за «Астану». Мы о нём много слышали, знали и понимали: если не станем по углам прятаться с сигаретами, если будем тренироваться, то выберемся, начнём хорошо зарабатывать благодаря футболу.
— Кто привёл вас в секцию?
— Сам. Мама настаивала, чтобы я занимался единоборствами. Два года проходил на карате, но было неинтересно. А вот в футбол влюбился, записался в секцию. Единственное, не хотел много бегать и через какое-то время решил встать в ворота. Рост был подходящий, и как-то сразу начало получаться.
— Как играют в детской лиге в Восточной Сибири?
— Много ездят. Например, путь на обычный турнир в Читу — 600 километров, ночь на поезде. Или если чуть поближе, то на турниры в Китай.
— Там другой мир?
— Ну как: если у нас были гарюхи из песка и камня, то у них, может, чуть получше, но тоже без газона. А вот сама Манчжурия – другое дело. Всё светится, высокие здания, красивая центральная улица, чего только нет в магазинах.
— Играть в Китай не приглашали?
— Ну, тогда это ещё не было модно. Наоборот, после одного из таких турниров позвали в читинский «Локомотив». В 15 лет начал тренироваться, а в 16 подписал контракт с командой первого дивизиона. Зарплата, насколько помню, была 5000 рублей, но меня она как молодого парня устраивала полностью.
Дебютировал тоже в 16. Был матч с «Лучом», они выходили в РФПЛ и вели 3:0. На 60-й минуте тренер выпустил меня. Залетел только один гол, с пенальти. Тот день помню до сих пор. Счёт 1:4, команда огорчена, а я-то счастлив от дебюта. Потом, правда, из-за бюрократических моментов мы вылетели во вторую лигу, зато у меня появилась возможность чаще играть. Плюс вызвали за старший, 87-й, год в сборную Востока на чемпионат России среди юношей. У нас мощная банда была: Женя Баляйкин, Володя Гранат, Федя Кудряшов – мы выиграли турнир, и меня с Балякой позвали на просмотр в «Спартак». Мы провели с ними неделю.
— В Тарасовке с основой?
— В дубле. Дима Хомич со мной тренировался, а вот Тёму Дзюбу помню только по юношеской сборной. Он также шутил, веселился. Ничего не изменилось. Я понимал, что «Спартак» — это громадная величина, но мне очень хотелось домой – Новый год наступал, праздники, а я не возвращался несколько месяцев. С таким настроем, конечно, меня не взяли. Сказали: «Будем следить» — но больше на контакт не выходили. Я вернулся в «Читу» и там провёл ещё четыре года во второй лиге.
— И видели умирающую зону «Восток».
— Тогда она далеко не умирала, была одной из сильнейших. Люди ходили, с финансами более-менее нормально всё было. А вот что сейчас шесть команд на огромной территории осталось – это просто ужасно. Вот возьмём Читу. В городе многие виды спорта были развиты. Хорошего уровня бенди был, народ ходил – закрыли. Регби в порядке, тоже местным нравилось – деньги закончились. Теперь вот футбол подвис. А это ведь отдушина, где люди могли бы просто встретиться, покричать, с мужиками пива выпить – это ведь нельзя отнимать.
— Ну а кто должен платить зарплаты, оплачивать перелёты?
— Я понимаю, что сейчас — только из бюджетов, где и так нет денег из-за кризиса. Замкнутый круг, а страдают люди, дети, которым будет не на кого равняться.
— Особенно тяжело было с Комсомольском-на-Амуре. Летишь три часа пропеллерным АНом до Благовещенска, потом ещё два часа до Хабаровска, оттуда шесть на автобусе.
— АН – звучит опасно.
— Это вы так скептически относитесь, потому что на них никогда не летали. А у нас других вариантов не было. Хорошо хоть пилот был болельщиком «Читы», приглашал к себе в кабину. Заходишь, а он курит в форточку, рассказывает: «Смотри, Андрюха, даже если двигатель откажет, мы спланируем и сядем. Не бойся, это самый надёжный самолёт».
— Правда надёжный?
— Ну, мы ведь живы, опять же. Хотя один раз был курьёзный момент. Летим мы, значит, грузовым бортом, тоже АНом, но примерно таким, как в фильме «Экипаж» – там сзади шлюз открывается. Кто-то кемарит на лавочках (кресел же нет), другие ребята разложили матрасы ближе к хвосту. Но тут прямо во время полёта всё начинает гудеть, и мы понимаем: это шлюз открывается. Все мигом проснулись, схватили матрасы, спотыкаясь, побежали, все просто в шоке. Но из кабины спокойно вышел техник с молотом, стукнул по кронштейну, звук закончился. «Ничего, — говорит. – Бывает».
Ещё страшнее было на Сахалине – там постоянно трясёт, но в один день раскачивало настолько, что мы все «промокли». Только позже узнали, что сломался автопилот и управление в тяжёлых условиях шло вручную. Вот, в принципе, и вся опасность.
— При какой погоде у вас отменяли матчи?
— Тогда другая система турнира была – «весна-осень» – но в минус 25 нас бы всё равно никто не выпустил. Хотя тренировались и в такую погоду. Приедешь на базу, наденешь пакеты на ноги, порубишься на льду – и счастливый в баньку. Это не так плохо, как кажется.
— Ещё одна проблема второй лиги – договорняки.
— Я не сталкивался. Футболистам на самом тоже хочется побеждать, биться за ФНЛ и играть на более высоком уровне.
— Но ведь известны случаи, когда клубы отказываются от участия в первом дивизионе.
— Естественно, всё связано с увеличением бюджета, с перелётами.
— Что делать с восточным футболом?
— Честно, не знаю. Остаётся разве что китайский путь. Он может спасти, да и то вряд ли. Там ведь бум начался после того, как первое лицо государства просто объявило о заинтересованности игрой. Миллиардеры сразу начали тратить на академии, на клубы, а в ответ получали какие-то экономические поблажки. Но, опять же, почему московский, например, олигарх вдруг должен отдавать деньги какому-то сибирскому или дальневосточному клубу?
— Как вариант – потому что полезные ему ископаемые находятся именно там.
— Но ведь все предприятия от Урала до Сахалина принадлежат Москве — там все деньги, а у нас ничего почти не осталось, даже их налогов. Но, конечно, было бы хорошо, что те компании, которые зарабатывают на ресурсах регионов, участвовали в социальных программах, развивали бы спорт, занимались оздоровлением нации. С другой стороны, непросто сказать человеку: «Верни назад. Отдай футболу». Это неправильно.
— Но это же одна страна. А так и чемпионат мира по футболу ограничился Уралом.
— Для Сибири это плохо, потому что регион остаётся не только без футбола, но и без модернизации перед турниром. Новые аэропорты, гостиницы, стадионы – всё мимо. С другой стороны, заниматься всем этим в нашем регионе очень дорого. Да и какая команда захочет лететь четыре часа из города в город. С точки зрения географии это будет не очень удобно для команд.
— Так, может, не мучиться и закончить с профессиональным футболом в регионе, оставить любителей?
— А пяти тысячам болельщиков в Чите вы что скажете? Что теперь это первенство заводов? Давайте их теперь вообще всего лишим. Регби, бенди, футбола. Я всё-таки надеюсь, что в регионе ещё найдётся человек, который поднимет футбол. Как Сергей Галицкий.
— Вы об этом уже говорили, но тогда вспоминали и Сулеймана Керимова.
— Ага, представлял два пути: фундаментальный, как у «Краснодара», или с покупкой звёзд, как у «Анжи».
— Сейчас путь остался один.
— Ну да. Так что Сибири нужен либо китайский путь, либо влюблённый в родные места Сергей Галицкий. Только где его найти?
«Из «Краснодара» просто так не уходят»
— Почему вы всё ещё в «Краснодаре»?
— Потому что только странный человек может отсюда уйти.
— Но в этом сезоне вы сыграли два матча в РФПЛ. Этого достаточно?
— Конечно нет. С другой стороны, мне нравится находиться в состоянии конкуренции. И в «Чите», и в «Енисее» я прогрессировал благодаря тому, что рядом работали сильные вратари. Это важный обмен опытом.
Желание играть, конечно, есть. Мне уже 28 лет. В принципе, я даже не против варианта аренды, уже раздумывал о том, чтобы подыскать клуб, но в те моменты получалось, что в команде оставалось только два вратаря. О продаже даже думать не хочу: сами понимаете, какие в клубе выстроены условия для развития, какая здесь идея, цель. Тем более я привык к городу, мне нравится команда.
— Обсуждались ли варианты игры по европейской схеме: когда один вратарь выходит в еврокубках, а второй – в чемпионате?
— Что-то подобное было во времена Андрея Диканя. Мы играли по очереди. По-моему, получалось хорошо, но в какой-то момент начались странные замены. Например, матч со «Спартаком» должен был играть я, но поставили Андрея, мол, потому что он там играл и знает их секреты. Это выглядело странно — ведь ничего не мешало за год до этого обыграть «Спартак» 4:0 со мной. Так эта практика ушла.
— Но она хорошая.
— В условиях частых игр, думаю, что да. Это спасает от перегруженности, особенно в рамках игра через 3 на 4-й.
— Вы как-то сказали, что «Спартак» грамотно вылетел из всех турниров и теперь ему легче.
— Шутил, конечно. Но сложно отрицать, что у них есть больше времени на подготовки. У нас ведь как: игра, восстановление, предыгровая, снова игра. Времени на отработку действий практически не было. Но так выступают все большие клубы. Надо привыкать.
— Все команды, включая нас, выступают неровно. «Зенит» классно начал, но случился спад. Из ЦСКА ушёл тренер. Глупо отрицать, что как раз «Спартак» пока предпочтительнее – играет свежее, задорнее, ярче остальных. Их первое место в таблице заслуженно. Но, опять же, они больше нигде не выступают.
— Как вы сами поняли, что сыграете с «Зенитом»?
— Были разговоры, что Стас не очень хорошо себя чувствует. Я общался на бровке с Мишей Кержаковым, как вдруг вызывают в раздевалку: «Ты будешь играть». Я там чуть неправильно сыграл перед голом, но, по-моему, весь матч отработал неплохо.
— Помните гол Окриашвили?
— Полёт, мяч в сетке – это было потрясающе круто. Окри чуть ли не вся Грузия тогда написала, а у меня были слёзы на глазах. Это, наверное, пока самая большая и эмоциональная победа в моей карьере.
— А самое большое разочарование?
— 23 января – три серьёзные травмы три года подряд в эту дату. Первая – в 2013 году.
— Вы тогда пришли из «Енисея» и уже через полгода начали играть в основе. Практически закрепились как первый номер. Но потом случилось 23 января.
— Да, на сборе в конце тренировки в обычном упражнении почувствовал щелчок и боль. Опухоли не было, на следующий день даже провёл тренировку, но всё-таки решили поехать на снимок в Абу-Даби. Там как-то долго совещались – вроде только мениск, кресты целы – но отправили в Германию. Доктор Айхорн сразу сказал: кресты, операция. Сделали всё быстро. Прямо из Мюнхена уехал восстанавливаться на второй сбор.
23 января 2014 года опять сделал резкое движение, опять колено, но на этот раз мениск. Там уже все начали подкалывать – типа в этот день тебе нельзя тренироваться.
23 января 2015 года я вообще не хотел выходить на поле. Сказали: «Надо». Ну и в конце тренировки, когда вокруг никого не было, после приземления я почувствовал просто дикую боль в колене. Говорю тренеру: «Всё, закончил». «Ты сведёшь меня с ума». Но тогда сделали криотерапию, на следующий день я тренировался, но в конце года сделал новую операцию.
— Что было 23 января 2016?
— Было не смешно. Ну один раз, два, но три…Это заставляло как минимум задуматься. Но, помню, мне Сергей Николаевич (Галицкий) сказал: «Выбрось дату из головы, всё будет хорошо». Вроде выбросил, закончил без травм.
«Вратарской школы у нас просто не было»
— Кто лучший вратарь России?
— Трудно спорить, что это Акинфеев. Назовите мне хотя бы одного, кто мог бы его заменить в последние 10 лет.
— Но сейчас появляются молодые вратари – за большие деньги переходят в «Спартак», «Зенит».
— Вот по Селихову у меня вообще ноль вопросов. Сколько видел матчей, смотрел – у парня всё получается. И уверенно играет, и тащит — мне он понравился. Лунёв сыграл несколько ярких матчей, но совсем на короткой дистанции. Хотя если его покупает «Зенит» — значит это о чём-то говорит.
— Я немного о другом. Не об именах даже, а о феномене появления хороших вратарей. Их чуть ли не больше, чем клубов РФПЛ.
— Да потому что школа хоть какая-то появилась. Мы же все самоучки. Мне вот повезло, что рано попал во вторую лигу и работал с сильным ребятами, подсматривал у них что-то. Но о нынешней системе работы со специальными тренерами, обладающими большим багажом знаний, не мог даже мечтать.
— Как, кстати, сейчас в Краснокаменске с футболом?
— Положили наконец-то искусственное большое поле. И ещё маленькую площадочку одну. Я рад, пусть дети играют. Отправляю им иногда перчатки, ещё какую-то мелочь. Если ещё раз туда приеду, то обязательно потренируюсь с молодыми воспитанниками школы. Показать, что выбраться всё-таки можно.
— Вы выбрались, играете в «Краснодаре» — какая цель у вас сейчас?
— Стать чемпионом России с «Краснодаром» и попасть в сборную. Ничего невозможного нет.
