Сегодня Валентину Иванову исполнилось бы 80 лет.
Иванов — самая популярная фамилия на Руси. И в футболе в любом городе вспомнят своего Иванова, любимца местных болельщиков. В энциклопедии, выпущенной по случаю 100-летия российского футбола, Ивановых одиннадцать — целая команда, каждый «игрок» которой по-своему отличился на зеленых полях.
Но когда в разговоре или какой-то исторической публикации появляется эта расхожая фамилия, перед глазами всплывает образ лишь одного Иванова — Валентина. Валентина Козьмича, которому сегодня исполнилось бы 80 лет.
В историю отечественного футбола форвард Валентин Иванов вписал свое имя победным для сборной СССР олимпийским Мельбурном 1956 года, Кубком Европы 1960-го. Уверен, и его родное, неизменное в карьере «Торпедо», до того середняк, считавший за счастье бронзу чемпионата, не знало бы чемпионства СССР ни в 1960-м, ни в 1965-м, не будь в его рядах Валентина Иванова. Его уход в другой клуб (а талант молодого парнишки с тогдашней московской окраины быстро оценили, и варианты имелись) был бы равносилен остановке генератора, приводившего в действие весь торпедовский игровой механизм.
Первооткрывателем таланта Иванова следует считать незаслуженно забытого сейчас тренера Георгия Жаркова, форварда довоенного «Торпедо», обратившего внимание на юного слесаря авиационного завода, который выступал в чемпионате Москвы за «Крылья Советов». С легкой руки Жаркова, ставшего в начале 50-х годов вторым тренером автозаводцев, Валентин Иванов в 18 лет дебютировал за основной состав «Торпедо» — и покидал его потом только из-за травм. Первая, в какой-то степени наложившая отпечаток на всю карьеру, случилась уже в начале пути — это было сложное повреждение мениска, и трудно вспомнить хотя бы один из сотен матчей Иванова, когда он выходил на поле без тугого наколенника.
Худощавый нападающий быстро покорил болельщицкие сердца — вне зависимости от клубных привязанностей. Непонятно было, откуда у него, выходца из производственного коллектива, столь дружеские, даже родственные отношения с мячом. Порой представлялось, что Иванов мячом и вовсе пренебрегал — трудно найти снимок в богатой ивановской фотогалерее, где он смотрел бы на мяч — голова всегда поднята, как у великого полководца, взор устремлен вперед. И при этом мяч слушался его, вел себя, как верный пес, готовый на любую каверзу по указанию «хозяина».
А поведению форварда на поле мог бы, наверное, позавидовать даже его современник знаменитый мим Марсель Марсо. Футбол виделся Иванову не просто игрой, а искусством, в его исполнении таким и был, он не терпел на поле несовершенства. И если атака его команды глупо срывалась, выражением лица, мимикой, а часто и голосом блистательный форвард просто уничтожал провинившегося партнера. Зато после забитого гола радовался, как ребенок, получивший желанную игрушку, обнимал всех подряд. Но едва соперник начинал с центра, забывал о недавней удаче и вновь яростно вгрызался в игру.
Если же ему самому не удавался какой-то маневр или прием, с трибун в его адрес неслось: «Балерина». Прозвище это Иванову дали за неподражаемый артистизм, за легкое — какое-то воздушное — обращение с мячом. Он не обижался, считал, что так с трибун видится его игра, принимал это за повышенное внимание к своей персоне.
Иванову и партнеры требовались незаурядные. Видно было, что он тосковал по ним уже в свой первый торпедовский год, и потому вздохнул полной грудью, когда в следующем сезоне появился Эдуард Стрельцов. С первых же матчей этот атакующий тандем показал себя равным (если не превзошел) знаменитым до той поры связкам Бобров — Федотов или Бесков — Соловьев. «Понимали мы с Кузьмой (прозвище Иванова в команде) друг друга, словно родились для того, чтобы сыграть вместе в футбол, — вспоминал Стрельцов. — Но надо признать, что только друг с другом мы и могли в ту пору взаимодействовать».
Комбинационный талант Иванова остается непревзойденным, в то же время ударом невероятной силы он не обладал. Откуда же взялись его 166 голов в Клубе Григория Федотова? Пример Иванова показывает: чтобы стать футбольным снайпером, не обязательно лупить, как из пушки. Можно взять точностью, хитростью, неожиданностью, умением оказаться вовремя в нужном месте.
Виктор Понедельник, один из лучших партнеров Иванова по сборной, так рассказывал о типичном для своего товарища голе — в полуфинальном матче Кубка Европы СССР — Чехословакия:
«Получив мяч на своей половине поля от защитника и обыграв в центре поля одного из чехословацких игроков, Валентин совершил затяжной рывок к воротам Шройфа. Словно играючи он обошел на скорости двух бросившихся к нему защитников и вышел к углу вратарской площадки. Вратарь Шройф, надо отдать ему должное, не спешил с броском и выжидал удобного момента. Иванов замахнулся, как бы показывая всем своим видом, что ему неудобно бить по воротам под острым углом и он хочет отдать мяч в центр штрафной. И в тот момент, когда Шройф поверил ложному замаху и сдвинулся вперед и вправо к центру ворот, последовал тихий, но точный удар носочком в ближний угол».
Тренер Валентин Иванов, как казалось, тосковал по потрясающей торпедовской дружине начала 60-х годов, пытался воссоздать нечто подобное, был строг и придирчив к своим подопечным. И хотя желание его не исполнилось, но в послужной список «Торпедо» он вписал последнее чемпионство клуба 1976 года и три победных кубковых финала.
